…
What other dreams will these landscapes inspire. The moon looms large over a graphic forest. Fallen and pierced trees lie with their tops disheveled, and you run slowly like a sinister whisper of the wind sinking into the starry sand.
A fallen tree halts our progress as we drive away in our car, its silver wood refusing to yield. While waiting for a saw, we seek refuge in the charred carcass of an enemy APC. Rusty wire bones tear at our clothes, electronic cigarette glows mingle with the cold light of the stars.
Yet as the car navigates through the cloud of cinders, rusty gates, and roars onto the track of the living world, rays of endorphins shoot from every direction. Every cell in the body sings and transforms into a mystical garden.
We are no longer drowning in a sea of nightmares, now we are swimming in it.
…
Again, orc mines driven into the asphalt; anti-personnel mines scattered across the cemetery; butterfly mines sown in the yards. Everywhere the horde has passed, a mass of dead and stupid iron remains, and it is dead and stupid at the same time. Once again, the grapes meet me, as they did last autumn, in the frontline village. Two autumns tethered by the umbilical cord of a grape stem. Behind it all, the church atop the chalk cliff stares blankly at me, its mere sight makes me nauseous. I sleep on the mattress I lugged from the neighboring house. It’s nice, I like it. I love the geometry of ordinary destruction. I enjoy looking at the insides of houses from the outside, at the flowers pierced by mines in the asphalt, at the hair of broken wires.
…
When the time is right, blooming and ripe, it becomes a place, a flower or a beast, embodying the hint. A homeless man sits with a dirty pigeon perched on his soiled fingers, sewn into his skin; across from him, a street seller, her swollen figure amidst heaps of greenery, and above them hovers motionlessly a giant and brightly colored butterfly. The key is to apply the schooling of the nuances and the small forms to truly immense. In doing so, we can recognize greatness without fully comprehending it.
Almost a thousand kilometers of void concrete road stretch ahead. Remains of overpasses and bridges emerge; the empty steppe is simultaneously green, blooming, and parching. At an impossible distance, on the horizon, are the colossal pillars of light that descend and weave into the fields, as if Scythian Helios races in the chariots of forgotten gods.
…
The ant on my glove is practically invisible because they look remarkably alike. Same chitinous-strength material, predatory yet subdued coloring. A light red glow illuminates its chest, as if the ant is reluctantly sounding an alarm. Transferring this alarm into a glove creates a slight tremor of the fingers, imperceptible to anyone but the wearer. Carefully, I release the little warrior, ensuring it and the glove remain separate, continuing to observe. It occurs to me that if the ants gather in a large enough group, they can mimic an entire army in formation. One army seamlessly transforming into another, red copper evolving into red gold. The transition may be apparent up close, it remains elusive in semi-darkness or to the owl-like gaze of an enemy drone. Let the drone perceive only the glove shimmering in red. Let the drone operator go mad, hurling grenades, ploughing the damp soil and chewed grass, frightening mice and pheasants. Let them flaunt their printer-printed plastic plumage like a cheap trinket, perhaps hoping for a medal. I believe we can cut a deal with the ants.
в море кошмара
…
В каких еще снах будут эти пейзажи. Луна огромная и графический лес. Деревья повалены и пробиты, верхушки взлохмачены, срезаны и бежишь медленно, как шипение злого свиста, увязая в звездном песке.
Дошли до машины и через сотню метров упавшее дерево, серебряный лес не пускает. Пока ждали пилу, спрятались в сгоревшем теле пидарского БМП. Ржавые кости проволоки, рвущие одежду, электронные огоньки сигарет, холодные огоньки звезды.
Зато какие лучи эндорфина бьют отовсюду, когда машина проходит сквозь облако гари, ржавые ворота и с ревом вырывается на трассу мира живых. Каждая клетка тела поет и расцветает мистическим садом.
Мы уже не тонем в море кошмара, мы в нем купаемся
…
Если время пришло, зацвело и созрело, оно становится местом, цветком или зверем, воплощая намек. Сидит бездомное, с грязным голубем на грязных пальцах, будто вшитым в кожу; напротив торговка, разбухшая идолом посреди груд зелени; но поверх зелени неподвижно дрожит огромная и яркая бабочка. Правильнее всего пустить выучку малых форм и деталей на действительно огромное. Тогда мы сможем опознать великое, даже не понимая его.
Почти тысяча километров пустой и бетонной трассы. Возвышаются остовы эстакад и мостов; порожняя степь зеленеет, цветет и сохнет одновременно; а нестерпимого далеко, у горизонта, в поля падают и ползут огромные столбы света, скачки скифского гелиоса на колесницах забытых богов.
…
Муравей на моей перчатке практически незаметен, потому что они ужасно похожи. Тот же хитиново-прочный материал, хищный, но приглушеный окрас. Его грудь слегка подсвечена красным, будто муравей нехотя сигнализирует о тревоге. Если перенести эту тревогу в перчатку, получится легкий тремор пальцев незаметный никому, кроме носителя. Аккуратно сбрасываю маленького воина, чтоб они с перчаткой не перепутались, не слились и продолжаю наблюдать. Мне кажется, если муравьи соберутся достаточно большой группой, то смогут воссоздать целого бойца в экипировке. Одна армия перейдет в другую, красная медь в красное золото.
Конечно, вблизи подмена будет ясна, но не в полутьме и не совиному взгляду чужого дрона. Пусть видит только перчатку, мерцающую красным. Пусть дронщик сходит с ума, бросает свои гранаты, взрыхляет сырую почву с жухлой травой, пугает мышей и фазанов. Пусть крутит напечатанным на принтере пластиковым оперением как дешевая шлюха, может получит орден. Я думаю, мы с муравьями договоримся.
—
Dmitry Shandra is a poet from Ukraine, Kiev. He is a paramedic of the Armed Forces of Ukraine
Denis Pinchuk is a news agency reporter and filing editor skilled in all aspects of reporting, sourcing, editing, filing and translating.
Dr. Bogdan Bondarchuk holds a PhD in social philosophy and is an existential psychologist and artist based in Kyiv. Bondarchuk investigates inspired research of philosophy of language, psychology in art, and the powers of art that can be support psychology. The artist of https://soundcloud.com/picnic_player, Bondarchuk also has a Phantom Radio show on gasolineradio.com while also practicing psychology in existential analysis.